Преамбула. Средневерхненемецкий я понимаю с пятого на десятое, а готический шрифт не воспринимаю вообще -- мозги скрипят. Но, поскольку сюжет знаю (именно этот, не классический -- без Брюнгильды, зато с великанами и со спасением принцессы из лап их главаря), то, стало быть, и читать было не так уж трудно. Кой-какие лакуны восполнял при помощи собственной фантазии (филологический склад ума -- это врожденное, это не лечится ) Человеку, в 11 лет пытавшемуся грызть неадаптированного Киплинга, не так уж трудно сообразить, что "Da liegt ein merkliche Trache" = "Там Змий лежит ужасный". Ну, и соответственно, несмотря на постыдное незнание языка, эффект погружения таки был. Проникся я, друзья, духом этой поэмки (отнюдь не большой -- 57 страниц). И поскольку в Интернете, вроде бы, нет подробного ее разбора -- нагуглить сходу получается только статью А. Хойслера, в которой именно о не-традиционной версии "Нибелунгов" говорится очень мало и крайне общими словами -- то я попробую написать о своих впечатлениях. Наверное, это мало кому интересно, но у меня такая вредная привычка -- все свои впечатления в тексте закреплять. Просто чтоб потом не забылись.

Итак. Не ждите от "Рогового Зейфрида" подробных описаний, красочных метафор, любования "сбруей" (сиречь, оружием, доспехами ггероев и пр.) Если хочется подобной ранне-, средне- (и пр.) феодальной экзотики -- читайте собственно "Песнь о Нибелунгах", каноническую версию. Ну или "Сагу о Вельсунгах" -- там такого навалом. А это -- типичный шпильманский (= почти былинный, но уже тяготеющий к "оскоморошиванию") фольклор. В спартанском стиле:

цитата

-- Вот простился с ними [родителями] Зейфрид...
Через лес шла дорога, по которой он пошел...
Где множество драконов лежало,
Змеюк, гадюк и червей...
Тут притащил он деревьев,
Вырванных с корнем.
Бросал он их в змеев,
Чтобы ни один не убежал,
Чтобы они там все остались,
Сколько бы их ни было.
И побежал к угольщику,
И взял у него огня,
Поджег дерево
И червей спалил...

Борьба же за руку очаровашки принцессы с исполином Купераном больше напоминает какого-н. "Бову Королевича", чем темный и мощный в своей прямолинейности эпос. Это уже -- богатырская сказка; когда Зейфрид стал из лихого бойца галантным кавалером, упоенно вел счет срубленным великанским головам и вообще больше заботился о том, как бы перед Кримгильдой повыеживаться поизящнее -- он перестал быть Зейфридом древних легенд и стал оч. похож на героя "Нибелунгов". Не смелого, а доброго и доверчивого.

Впрочем, сказка она и есть сказка. По сути, это просто "Колобок", помноженный на средневековую военщину перечисление однообразных подвигов. "Того, этого сразил -- потом пошел в другое место -- там еще одного сразил -- потом пошел туда-то, и там еще кого-то..." Не знаю, получит ли современный читатель удовольствие от этой части поэмы, но то, что самому Зейфриду от таких бесконечных приключений был прок (он зарабатывал себе реноме, почему в итоге и смог удачно жениться!) -- это совершенно точно.

Ну и смерть героя -- как раз под стать его безыскусному и довольно прямолинейному "житию"! -- прописана всего в двух строчках. Жестокий Хагенвальд "пришел, увидел и убил". Все! Народная книга, правда, на этом не останавливается: вместо военного союза с гуннами, к-рые и убили Хагена и его присных (как мы знаем по классич. легенде), горюющая принцесса едет за помощью отца Зейфрида -- Зигмунда. Естественно, месть за сына -- классический финал многих таких историй, и он даже смотрится более сурово и архаично (а значит -- красиво, я уже объяснял почему), чем месть за мужа. Но похоже, что в первом варианте ни того, ни того мотива не было -- все кончалось просто гибелью гг. И откуда Хагенвальд знает об уязвимом месте гг -- не объяснено. Знает, потому что знает. Иначе бы сюжета не было...

В общем, очень интересно посмотреть, какой эта легенда была изначально. Без пафосного, а ля Вагнер, проклятия. Без героя, не ведающего страха ("святую простоту" и кротость, в духе позднего христианства, здесь с успехом заменяет сила-силушка богатырская). Также отсутствуют: невинная обесчещенная жертва (воительница-валькирия, которая с большой буквы Бэ). Родственные связи с этой самой Бэ (не то сестра по духу, не то просто сестра, не то тетя, не то... Хз, в общем. Спасибо автору "Эдды", он все так запутал...) Отсутствует злодей Гунтер (вернее, он просто упоминается мельком), и уж конечно, Кримхильда не имеет к нему никаких счетов. Собственно, после ее замужества за Зейфридом все отношения с родом Гибихунгов -- такие важные для эпоса! -- переходят в разряд "было давно; неважно и неинтересно".

То есть, это не фэнтези. И не эпос, и не эпик, а -- эпический жанр. То есть -- просто короткое повествование, близкое к нашей современной новелле. И не романтика, а... как бы это попроще сказать-то... В общем, новелла с НЕКОТОРЫМИ, НЕ ОЧ. БОЛЬШИМИ романтическими нотками. Но ведь новелл тогда не было; n'est ce pas? По сути, самый близкий аналог, к. можно подобрать -- народная баллада. "Ой, как пошел наш храбрый Брешик да за Волком Драг-ценно-шкурым, да вдруг увидел в лесу на опушке Деву толстозадую..."

Смешно? Не правда ли, смешно... А все-таки... не будь всего этого, смешного -- не родился бы и "Властелин колец". Чья серьезность и глубокая идейность, вроде, никем не опровергается.

Про оперу Рихарда нашего, вдохновителя нацистской швали, лучше умолчим.

8,5 из 10 за сам текст. 9 -- за то, как он повлиял потом на мифологическую традицию....

(Начало здесь)

Французский прозаический роман XIII века о Тристане и Изольде весьма отличается от сочинений трубадуров — «певцов любви» раннего средневековья. Автор прозаического романа ставит во главу угла вовсе не преданность Тристана своей возлюбленной Изольде, но — славу, добытую им на поприще рыцарских подвигов. Тристан — друг Ланселота и короля Артура, отважный герой. Он умирает, как положено воину: от боевого ранения.

Вечный страдалец, изысканный галантный любовник , которого Данте в "Божественной комедии" упоминает среди самых знаменитых грешников, погибших из-за любви; грешник-то он грешник, но при этом — добрый и честный вассал, разрывающийся между своими чувствами к жене короля — и преданностью ему... Нет, к концу XIII века читатель уже на такое "клюнуть" не мог! В лучшем случае — позевывая, отложил бы книгу; в худшем — вообще не стал бы читать.

Требовалась еще какая-то "замануха", кроме собственно любовной тематики. И тут неизвестный автор прозаического "Романа" вдруг вспомнил о короле Артуре, который в тогдашних прото-фэнтезийных романах был (как, собственно, и сейчас есть) "в каждой бочке затычка". Куда его ни впихни — читатель схавает, причем с удовольствием.

Образованность и начитанность в ту пору не считались чем-то необходимым для сочинения книг. (Опять же, сейчас ситуация ненамного *кхе-кхе* изменилась). Что с того, что в каноне — т.е., народных бретонских преданиях и романах великого Кретьена де Труа — ни у Артура, ни у Ланселота, ни тем более у Тристана таких приключений не было?.. Все будет, как мы напишем; "скачи, враже, як пан каже".

Результат: не слишком-то грамотное, рыхлое и сумбурное авантюрное чтиво, наполненное бессмысленными и беспощадными квестами, драками, любовными авантюрами (оказывается вдруг, что Тристан еще до своей влюбленности в Изольду имел кучу связей на стороне. Не спорю, такое вполне могло быть — он юноша пылкий, а это проявляется не только в рыцарской удали; в конце концов, не будем ханжами: есть же поговорка "Быль молодцу не укора". Вот только... какое отношение все эти мелкие интрижки имеют собственно к сюжету романа? Вспомним другого знаменитого любовника — шекспировского Ромео: у него тоже была подруга еще до встречи с Джульеттой. Появляется она на сцене? НЕТ. Только мелких упоминаний в тексте удостоена. Потому что читатель не дурак, и прекрасно понимает, что по-настоящему интересное начнется только с появлением Джульетты (или Изольды).

Что же касается всего прочего — драк, поединков, сложных и запутанных взаимоотношений между артуровскими рыцарями и их дамами — то тут можно суммировать одной фразой: "а этот этому ка-ак даст..." Представьте себе третье- или четвероклассника, пересказывающего своего другу сюжет... ну хотя бы "Властелина колец". Представили? Так вот, и прозаический "Роман о Тристане" — это почти то же самое.

Есть только три по-настоящему важных момента (важных — с точки зрения идеи, а не сюжета!), которые не позволяют — лично мне — с чистой совестью списать эту книгу "в архив", и идти читать вместо нее Жозефа Бедье (а также трубадуров Тома и Беруля, которые изложили ту же самую Легенду куда более живо, сочно и интересно).

ПЕРВОЕ: Тристан и Изольда испытывали симпатию друг к другу еще до того, как выпили на корабле колдовской афродизиак. Т.е., никакой "роковой любви", сродни проклятию, не было вовсе. Были обычные чувства; зелье просто их усилило.

ВТОРОЕ: ведь ясно же, что "злая жена" Тристана, погубившая его обманным рассказом про то, что Изольда не приехала — насквозь пафосный и натужный образ. В своем стремлении сделать Легенду реалистичнее, автор прозаического романа вводит новую сюжетную линию — оказывается, нашего рыцаря убил не кто иной, как любящий дядюшка (он же, по совместительству, муж Изольды). И — нет, я не стебусь: действительно любящий. Раскаивающийся (со слезами!) у смертного одра бедного парня, позволяющий ему — перед тем, как испустить последний вздох — в кои-то веки с Изольдой поцеловаться... Картина нравов вполне себе в духе мрачного Средневековья; Мартин отдыхает.

И ТРЕТЬЕ (last, but not least): кроме надоедливо-гламурных, до черта трафаретных рыцарей, в романе еще присутствует некто Динадан Соломенный. Как мы бы сейчас сказали, тонкий тролль, никогда не устающий отпускать ехидные "подколки" в адрес куртуазной любви, героизма и прочей псевдоромантической мишуры, отживающей свой век. Самое интересное, что именно этот язвительный буффон потом будет мстить королю Марку за смерть Тристана... Как говорил небезызвестный классик, любая история повторяется дважды. Сперва — как трагедия, потом — как фарс...

И все-таки: есть ли смысл в том, чтобы сейчас, в начале нового Миллениума, перечитывать этот фарс? Проще говоря: устарел ли прозаический роман о Тристане?

Правильный ответ: да (если только вы не зануда-литературовед, которому любой, даже самый архаичный текст, по-своему интересен). Теперешнему читателю куда больше подойдет пересказ Бедье — потому что там идет речь именно о любви: чистой, сильной, страстной и недаром пережившей свое время. А от затянутого и непомерно громоздкого сочинения XIII века эффект будет — как от оперы Вагнера. Вроде бы все то же самое, но на деле — совсем, совсем не то...

Есть много сказок, легенд и пр. — про старого царя, молодого расторопного слугу (наш Иван из «Конька-горбунка») и их соперничество за красавицу невесту. Иногда молодой — не слуга, а сын (или племянник) царя — напр., всем известные Артур и Мордред.
Объясняют этот сюжет так: старик = Зима (Старый год, и пр.), молодой = Лето, ну, а невеста, за которую они бьются, это Весна (или вообще природа как таковая). От того, кто ею завладеет, будет зависеть, наступит ли новый год вообще, сменятся ли сезоны, и пр.
Из этого же сюжета (по-видимому) возникла средневековая легенда про Тристана и Изольду. Отечественный читатель знает ее по рассказу Сапковского «Maladie».

Герои в подобных сюжетах погибают по-разному. Есть версия, что Тристана сам же дядя-король и погубил в порыве ревности (и потом очень раскаивался).
Но есть и другая: якобы к Тристану обратился за помощью некий карлик, у которого украли жену. Тристан и его друг Каэрдин отправились спасать несчастную женщину — и были ранены, а сам карлик погиб. Дальше (о ранении и болезни Т., о том, как он ждал приезда своей подруги и как в итоге умер) достаточно написано у Сапковского; пересказывать лишний раз не буду. Важно тут одно: в истории присутствует некий КАРЛИК.

Присутствует он и в другом сюжете — якобы Каэрдин влюбился в красавицу, жену местного барона (его звали Нанпеденис, то есть КАРЛИК Педенис), сражался с ним, убил, но и сам умер. А Тристан, спеша ему на помощь, был ранен слугами карлика... ну, и дальше понятно.
Обратите внимание: карлик есть и там, и там. Просто меняется его роль в сюжете. То — он добрый, и Каэрдин с Тристаном возвращают ему жену. То — наоборот, злой, и они у него жену похищают.
Как сказано в древнем кельтском тексте (про который акад. Михайлов пишет — "слишком темен и не поддается интерпретации"):

"Страшись же, карлик, ярый гнев Дрестана
Тебя настигнет поздно или рано.
Я Марха предала тебе нежданно,
Чтоб отомстить Кехейку за обманы.
Меня оплел он сладкой ложью низко.
Но злобен ты; я знаю, гибель близко".

Как видим — в cамом древнем варианте этой печальной истории все друг друга предают, а потом погибают. И король-недотепа, и Кехейк, и Тристан... Хоть и "темный" текст, но главное-то понятно (чистый НУАР, я бы сказал. Страшно на этом свете, господа!..)

Еще можно добавить, что в мифах разных народов карлик — это часто представитель нечистой силы: хоть германский фольклор вспомнить, где они обычно похищают женщин и\или сокровища («Кольцо Нибелунгов»)… Ну и т.д. Понятно, что именно нечистый должен стать причиной гибели лучшего из рыцарей.

Теперь — конкретно о Maladie и других интересностях этого сюжета. Таких интересностей несколько.

1) битва Тристана с рыцарем Паламедом (или Паломидом) за прекрасную Бранжьену (служанку-любимицу Изольды): это, так сказать, «откровенно не каноничный» сюжет, его придумали уже сильно потом, после классической версии Легенды; но тем интереснее смотреть, как он с каноном (против ожидания) удивительно хорошо «стыкуется». В дальнейшем я постараюсь это в деталях разобрать.

2) собственно сама «неклассическая» версия смерти Т. (от рук старого короля). То же самое: попробую проанализировать, как оно сочетается с каноном, в чем похоже, в чем нет… и какая версия (по моему мнению) «лучше».

3) …а была ли Maladie? Была ли, собс-но, роковая любовь, _заранее_ предопределенная и _неизбежно_ ведущая к плохому концу? Может, и не было ничего такого, а были просто обычные чувства?.. Мог ли банальный афродизиак, случайно выпитый в морском плавании, связать двух людей на всю жизнь? Немецкий поэт Готфрид Страсбургский, например, сомневался в этом. И, по-моему, правильно делал — ну, а почему, я уж напишу потом, отдельно и подробнее…

...Он пошел в другую страну, где жила одна королевская дочка (как водится — красотка). Подвизался при дворе у ее папы-короля, и потихоньку начал сводить знакомство... Папе-королю, конечно, не понравилось, что какой-то бродяга с его дочкой... того... и он решил от этого "кандидата в зятья" избавиться.

Пошли они как-то на реку. Тут король и говорит: принеси мне, мол, зятек дорогой, веточку рябины, что на том берегу растет!
Фроэх поплыл, добыл веточку

цитата

и добрался уже до середины реки, как вдруг схватило его водяное чудовище.
— Подайте мне меч! — сказал Фроэх, но...

Фроэх после этой встречи с водяным чудовищем сильно плохо себя чувствовал, и отлеживался в местной баньке, но было похоже, что с ним таки "всё". А король обозлился на дочку, что она его воле перечит, и решил ее тоже со свету сжить. (Решение очень логичное, конечно...)

И вот, пока Фроэх там в баньке страдал, к нему пришли какие-то женщины и начали петь над ним погребальный плач. Он смотрел на них, смотрел... наконец, понял, кого они ему напоминают: это была свита его матери (которая — фея, не забыли?..) Странным образом этот погребальный плач и помог ему исцелиться (тоже логика, прямо скажем... парадоксальная несколько) Он встал и пришел на пир к королю. А тот в это время плёл интригу с целью "закопать" дочку:

цитата

— О дочь моя,— молвил Айлиль,— где то кольцо, что подарил я тебе год назад? Принеси его нам, дабы взглянули на него мои воины, а потом заберешь обратно.
— Не знаю я, что с ним случилось,— ответила Финдабайр.
— Разыщи же его,— сказал Айлиль,— ибо...

Тут выходит Фроэх, и говорит: а ну, ребята, дайте мне столовый нож. Все удивились, но нож дали.
Фроэх разрезал какую-то свежеподжаренную рыбешку с королевского стола, и достал из нее... то самое кольцо.
Все, понятное дело, в шоке: "откуда ты знал", и т.п. (А действительно, откуда?.. Я ж и говорю — парадоксальная логика в этих сагах...)
На что Фроэх ответил: где-то, мол, год назад гулял я в этих краях и встретил принцессу. И попросил у нее кольцо. И кинул его в воду, потому что предвидел всё, что произошло сегодня, и знал, что мне придется принцессу спасти. Она спасла меня, а я спас ее.
(Неслабый, однако же, у парня был дар предвидения)

Король Айлиль только рукой махнул: ну, чёрт с вами, женитесь...
Вот так Фроэх добыл согласие на руку принцессы. (Думаете, это все? Как говорится — "щас". Дальше начинается самое интересное).

После этого он вернулся домой... и видит, что "дома-то и нет, торчит один скелет". Тут к нему пришел некий товарищ (Конал), и говорит: мол, пока тебя не было, враги напали, похитили всю скотину и... (внимание!!!)

Каково, а? Оказывается, все то время, что он ходил свататься к принцессе, добывал ее руку с таким большим трудом и риском для жизни... у него дома

Дальнейшее рассказывать не стоит. Понятно, что Фроэх снарядил поход, победил врагов и вернул похищенную из плена. Впрочем, рассказ об этом его походе тоже изобилует глючными и крышесносящими деталями... но это уж совсем другая история, про которую надо отдельно.

Короче, что я хочу сказать: если Вы думаете, что классика литературы абсурда — это Козьма Прутков, Даниил Хармс, Александр Введенский и т.п., то Вы глубоко ошибаетесь. Читайте средневековые саги — "и будет Вам счастье", ибо Вы приобщитесь к подлинной классике нонсенса

Продолжая разговор об античности... вот типичное заблуждение #1: "Античность была "юностью человечества" и временем неповторимого расцвета мировой культуры".

...думаю, очевидно, что "хороших" и "плохих" эпох вообще в истории не существует. Во-первых, "грядущее рассудит" (пардон за банальность), а во-вторых, как говорил поэт Вяземский, "что для русского здорово — то для немца карачун" (но понятно же, что верно и обратное).

До античности еще были как минимум древняя Месопотамия и Египет... а как максимум — еще Индия (с гениальной и поэтичной "Рамаяной".

Гомер, как известно, создал потрясающий гимн женской красоте ("Илиада" — война за Елену), а также и женской верности ("Одиссея" — образ Пенелопы). Но он не создал гимна любви (если не считать, кншн, любви супружеской — Гектор и Андромаха).

Возражения типа "невозможно воспринимать "Рамаяну" серьезно из-за присутствия в ней сказочных персонажей вроде говорящих медведей и обезьян" — конечно, имеют основания... но, с другой стороны, критика (советская и не только) замечала, например, в характере обезьянего царя Сугривы сходство... не с кем иным, как к самим гомеровским Агамемноном. Т.е. — "и им" был ведом реализм. Пусть даже облеченный в форму волшебно-сказочную...

А еще был Китай с не менее богатой культурой... а уж про Японию я вообще молчу (мне как-то все равно, было ли в обычае тамошних воинов пожирать печень врагов и "коллекционировать" их головы. Я знаю, что культура Ниппон — великая + богатейшая культура, и мне этого достаточно. См. выше о "хороших" и "плохих" эпохах...) Так же молчу про библейскую древность (праведный Давид, мудрый Соломон...) — думаю, и так понятно, что все это далеко "не хуже", чем Греция эпохи царя Перикла.

К слову сказать, в самой античности немало можно найти примеров того, что нам (по сегодняшним стандартам) неприемлемо или, по крайней мере, непривычно и странно (к примеру, бутафорский фаллос как непременная деталь костюма комического актера. Да и вообще, "театр масок" — это, в переводе на наши понятия, нечто страшненькое. Больше похожее на шествие ряженых ("котурны" = по сути, огроменные ходули, маски с широко "раззявленными пастями", громко кричащие к тому же...). Ну, и про то, какое значение вкладываем, например, в слова "платоническая любовь" мы, а какое — сам Платон, я уж вообще молчу... И тем не менее, античность — безусловно, замечательная, богатая культура, если угодно, "таки да" породившая всю западноевропейскую цивилизацию. Просто... она была не такая, как мы представляем по учебникам. Не покрытая благородной патиной, а пышущая живым жаром меди. (И, кстати, "не такая" — еще не значит "хуже"...)

Заблуждение #2. Средневековье, в отличие от античности, было временем гнета церкви, упадка культуры и произвола "диких бар".

Очень хорошо на это ответил Б. Пуришев в предисловии к одному из томов серии БВЛ: да, разумеется, все это было так — и все же люди во все времена оставались людьми, с живыми чувствами и мечтами о лучшей жизни (что не могло, конечно, не отразиться в культуре — какой бы она ни была).

Можно еще вспомнить провансальских трубадуров XII в. с их неприкрытым жизнелюбием ("Бог создал сей мир => любя мир, мы любим Бога"; кстати, эту эпоху некоторые ученые называли "ренессансом с маленькой буквы", что, согласитесь, о чем-то да говорит. Ну, а немецкий аналог — миннезанг и мейстерзанг — это уж, простите, самый Ренессанс и есть: век XIII. Но речь о трубадурах):

цитата

Все цветет! Вокруг весна!

— Эйя! —

Королева влюблена,

— Эйя! —

И, лишив ревнивца сна,

— Эйя ! —

К нам пришла сюда она,

Как сам апрель, сияя.

А ревнивцам даем мы приказ:

Прочь от нас, прочь от нас!

Мы резвый затеяли пляс.

Ею грамота дана,

— Эйя! —

Чтобы, в круг вовлечена,

— Эйя! —

Заплясала вся страна

— Эйя! —

До границы, где волна

О берег бьет морская.

А ревнивцам даем мы приказ:

Прочь от нас, прочь от нас!

Мы резвый затеяли пляс.

А вообще-то, см. выше — о "плохих и хороших" временах.

Заблуждение #3. Прекрасная Дама, к-рой поклонялись трубадуры, была чисто умозрительным, "высосанным из пальца" выдуманным из головы и оторванным от реальной жизни (и реальных чувств) идеалом.

И в конце — более чем неожиданный, скажу я вам, вывод: "А моя дама — всё равно лучше"!

А вы говорите — трубадуры...

Заблуждение #4. Гибель Джордано Бруно есть одно из крайних проявлений средневекового варварства.

"Даты — упрямая вещь": Бруно был сожжен в 1600 г., т.е., примерно через триста (!) лет после того, как прожили отпущенный им срок (и создали немало гениальных произведений искусства) практически все Титаны Возрождения: Данте, Петрарка, Леонардо да Винчи, Микельанджело, Рабле... и т.п. Даже Бенвенуто Челлини и тот жил где-то на полвека раньше. Достаточно погуглить, чтобы в этом убедиться

Т.е., это и не "ренессансное", а, т.ск., "пост-ренессансное" даже варварство.

На этом пока всё; продолжение следует. (...не пора ли нам, товарищи, взяться за Вильяма нашего Шекспира? С ним тоже очень много заблуждений связано... например, думаю, вас удивит реальная история негра мавра, у которого там что-то "отъелло" (), и он поэтому свою жену... ан нет, и не задушил вовсе, вы ошиблись! — "А что же тогда?" — Вот это мы и "разберем по косточкам" в следующем выпуске)